Неточные совпадения
Едва он
вышел из коляски, как конюх его (грум), так называемый
мальчик, узнав еще издалека его коляску, вызвал тренера.
Мальчик, краснея и не отвечая, осторожно потягивал свою руку из руки дяди. Как только Степан Аркадьич выпустил его руку, он, как птица, выпущенная на волю, вопросительно взглянув на отца, быстрым шагом
вышел из комнаты.
Я встал, накинул бешмет, опоясал кинжал и тихо-тихо
вышел из хаты; навстречу мне слепой
мальчик.
— Это — не
вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее —
мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
Странный
мальчик повернулся и
вышел. Мне только было некогда, но я положил непременно разыскать его вскорости, только что улажу наши дела.
Только он раз
вышел, а
мальчик вскочил из-за книги да на стул: пред тем на шифонерку мяч забросил, так чтоб мячик ему достать, да об фарфоровую лампу на шифонерке рукавом и зацепил; лампа-то грохнулась, да на пол, да вдребезги, ажно по всему дому зазвенело, а вещь дорогая — фарфор саксонский.
Несмотря на неожиданность и важность разговора нынче вечером с Симонсоном и Катюшей, он не останавливался на этом событии: отношение его к этому было слишком сложно и вместе с тем неопределенно, и поэтому он отгонял от себя мысль об этом. Но тем живее вспоминал он зрелище этих несчастных, задыхающихся в удушливом воздухе и валявшихся на жидкости, вытекавшей из вонючей кадки, и в особенности этого
мальчика с невинным лицом, спавшего на ноге каторжного, который не
выходил у него из головы.
В сенях народ, нажавшись друг на друга, пропустил его, и он
вышел на улицу и пошел вверх по ней. Следом зa ним из сеней
вышли два
мальчика босиком: один, постарше, — в грязной, бывшей белой рубахе, а другой — в худенькой слинявшей розовой. Нехлюдов оглянулся на них.
И потому он стоял неподвижно, прямо, усердно кланялся и крестился, старался умилиться, когда пели «Иже херувимы», а когда стали причащать детей,
вышел вперед и собственноручно поднял
мальчика, которого причащали, и подержал его.
Они получали строгое воспитание под началом раскольничьих начетчиц и старцев, и потом
мальчики увозились на прииски, девочки
выходили замуж или терпеливо ждали своих суженых.
— Куда ты его унес? Куда ты его унес? — раздирающим голосом завопила помешанная. Тут уж зарыдала и Ниночка. Коля выбежал из комнаты, за ним стали
выходить и
мальчики.
Вышел наконец за ними и Алеша. «Пусть переплачут, — сказал он Коле, — тут уж, конечно, нельзя утешать. Переждем минутку и воротимся».
— Какой-то слух был, что вы ее отыскиваете и что когда отыщете ее, то приведете. Смуров что-то говорил в этом роде. Мы, главное, всё стараемся уверить, что Жучка жива, что ее где-то видели.
Мальчики ему живого зайчика откуда-то достали, только он посмотрел, чуть-чуть улыбнулся и попросил, чтобы выпустили его в поле. Так мы и сделали. Сию минуту отец воротился и ему щенка меделянского принес, тоже достал откуда-то, думал этим утешить, только хуже еще, кажется,
вышло…
— Это хорошо, — как-то проскрежетала Лиза. — Когда он
вышел и засмеялся, я почувствовала, что в презрении быть хорошо. И
мальчик с отрезанными пальчиками хорошо, и в презрении быть хорошо…
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и
выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как обрадовался старец Иаков, узнав, что жив еще его милый
мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды,
выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
Удэгейцы — большие любители металлических украшений, в особенности браслетов и колец. Некоторые старики еще носят в ушах серьги; ныне обычай этот
выходит из употребления. Каждый мужчина и даже
мальчики носят у пояса два ножа: один — обыкновенный охотничий, а другой — маленький кривой, которым владеют очень искусно и который заменяет им шило, струг, буравчик, долото и все прочие инструменты.
Мальчик постоял, прилично тряхнул головкой, улыбнулся и
вышел.
Иман еще не замерз и только по краям имел забереги. На другом берегу, как раз против того места, где мы стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские дети. Немного дальше, в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам, чтобы они подали лодку.
Мальчики испуганно посмотрели в нашу сторону и убежали. Вслед за тем из юрты
вышел мужчина с ружьем в руках. Он перекинулся с Дерсу несколькими словами и затем переехал в лодке на нашу сторону.
Кетчер махал мне рукой. Я взошел в калитку,
мальчик, который успел вырасти, провожал меня, знакомо улыбаясь. И вот я в передней, в которую некогда входил зевая, а теперь готов был пасть на колена и целовать каждую доску пола. Аркадий привел меня в гостиную и
вышел. Я, утомленный, бросился на диван, сердце билось так сильно, что мне было больно, и, сверх того, мне было страшно. Я растягиваю рассказ, чтоб дольше остаться с этими воспоминаниями, хотя и вижу, что слово их плохо берет.
На двор согнали рабочих,
мальчиков, дворников и метельщиков, но полиция не верила удостоверениям старших служащих, что все
вышли, и приказала стрелять в окна седьмого этажа фабричного корпуса…
В два «небанных» дня недели — понедельник и вторник —
мальчики мыли бутылки и помогали разливать квас, которым торговали в банях, а в «банные» дни готовили веники, которых
выходило, особенно по субботам и накануне больших праздников, в некоторых банях по три тысячи штук.
Однажды, сидя еще на берегу, он стал дразнить моего старшего брата и младшего Рыхлинского, выводивших последними из воды. Скамеек на берегу не было, и, чтобы надеть сапоги, приходилось скакать на одной ноге, обмыв другую в реке. Мосье Гюгенет в этот день расшалился, и, едва они
выходили из воды, он кидал в них песком.
Мальчикам приходилось опять лезть в воду и обмываться. Он повторил это много раз, хохоча и дурачась, пока они не догадались разойтись далеко в стороны, захватив сапоги и белье.
Выходило бы так, что я, еще ребенок, из сочувствия к моему приятелю, находящемуся в рабстве у пана Уляницкого, всей душою призываю реформу и молюсь за доброго царя, который хочет избавить всех купленных
мальчиков от злых Уляницких…
Мальчик встал, весь красный, на колени в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего ждет от нас старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным видом и
вышел на своих костылях в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному встать и предложил обоим противникам протянуть друг другу руки.
И действительно, под вечер в субботу я зачем-то
вышел в переднюю, когда открылась дверь со двора, повеяло холодком и запахом свежего снега, и вошла полная дама с двумя девочками и
мальчиком.
Должно быть, было что-то особенное в этой минуте, потому что она запечатлелась навеки в моей памяти и с внутренним ощущением, и с внешними подробностями. Кто-то во мне как бы смотрел со стороны на стоявшего у ворот
мальчика, и если перевести словами результаты этого осмотра, то
вышло бы приблизительно так...
Я был тогда совсем маленький
мальчик, еще даже не учившийся в пансионе, но простота, с которой отец предложил вопрос, и его глубокая вдумчивость заразили меня. И пока он ходил, я тоже сидел и проверял свои мысли… Из этого ничего не
вышло, но и впоследствии я старался не раз уловить те бесформенные движения и смутные образы слов, которые проходят, как тени, на заднем фоне сознания, не облекаясь окончательно в определенные формы.
Знакомство с купленным
мальчиком завязать было трудно. Даже в то время, когда пан Уляницкий уходил в свою должность, его
мальчик сидел взаперти,
выходя лишь за самыми необходимыми делами: вынести сор, принести воды, сходить с судками за обедом. Когда мы при случае подходили к нему и заговаривали, он глядел волчком, пугливо потуплял свои черные круглые глаза и старался поскорее уйти, как будто разговор с нами представлял для него опасность.
Выходить было жутко, но мы,
мальчики, взяли фонарь, сняли со стены два ружья, старый заряженный пистолет и
вышли.
Когда это кончилось, мосье Гюгенет сам беспечно бросился в воду и принялся нырять и плавать, как утка. Затем, порядочно задышавшийся и усталый, он
вышел на берег и только было стал залезать в рубаху, как оба
мальчика обсыпали его, в свою очередь, песком.
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так что ему делалось даже совестно, особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с
мальчиком строго, — у ней строгость как-то не
выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Мальчик,
выйдя на улицу, кричит своим товарищам: «равняйсь!», «отставить!» Или же он кладет в мешок свои игрушки и кусок хлеба и говорит матери: «Я иду бродяжить».
Удивленная мать с каким-то странным чувством слушала этот полусонный, жалобный шепот… Ребенок говорил о своих сонных грезах с такою уверенностью, как будто это что-то реальное. Тем не менее мать встала, наклонилась к
мальчику, чтобы поцеловать его, и тихо
вышла, решившись незаметно подойти к открытому окну со стороны сада.
Неизвестно, что
вышло бы со временем из
мальчика, предрасположенного к беспредметной озлобленности своим несчастием и в котором все окружающее стремилось развить эгоизм, если бы странная судьба и австрийские сабли не заставили дядю Максима поселиться в деревне, в семье сестры.
Так как при этом в груди
мальчика захватывало дыхание, то первые звуки
выходили у него какие-то дрожащие и тихие.
Третья зима его жизни приходила к концу. На дворе уже таял снег, звенели весенние потоки, и вместе с тем здоровье
мальчика, который зимой все прихварывал и потому всю ее провел в комнатах, не
выходя на воздух, стало поправляться.
Но Вера, простодушная и нецеремонная, как
мальчик, вдруг что-то сконфузилась, покраснела еще больше и, продолжая смеяться, торопливо
вышла из комнаты.
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый
мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе в школу, а потом бегали в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят:
вышел Пашка в огород, а уж Илюшка сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела на будущего мужа своей ненаглядной Федорки и даже остановилась: проворный парнишка будет, ежели бы не семья ихняя.
— Вы говорите еще как
мальчик! — сказала она и потом, когда они подъехали к их дому и она стала
выходить из экипажа, то крепко-крепко пожала руку Павла и сказала...
— Очень! — отвечал Вихров, сидя в прежнем положении и не поднимая головы. — Я был еще
мальчиком влюблен в нее; она, разумеется,
вышла за другого.
— Собаку! Подай собаку! Хочу! Дряни, черти, дураки! —
выходил из себя
мальчик.
— Как это не
выходит? Закон один для всех. Чего им в зубы смотреть? — нетерпеливо перебил
мальчик.
— Я услышала ваш голос, — начала она, — и тотчас
вышла. И вам так легко было нас покинуть, злой
мальчик?
— Отпустите
мальчика, — повторил Тыбурций, и его широкая ладонь любовно погладила мою опущенную голову. — Вы ничего не добьетесь от него угрозами, а между тем я охотно расскажу вам все, что вы желаете знать…
Выйдем, пан судья, в другую комнату.
Утром проснулся, еще семи часов не было.
Выхожу в коридор — "
мальчик"сидит и папироску курит. Вынимаю третий двугривенный.
Мальчик без штанов (тронутый).Это, брат, правда твоя, что мало хорошего всю жизнь из-под суда не
выходить. Ну, да что уж! Лучше давай насчет хлебов… Вот у вас хлеба хорошие, а у нас весь хлеб нынче саранча сожрала!
Мальчик без штанов. А это у нас бывший наш барин так говорит. Как ежели кого на сходе сечь приговорят, сейчас он
выйдет на балкон, прислушивается и приговаривает: вот она, «революция сверху», в ход пошла!
— Экая ты у меня светлая головка! Если б ты была
мальчик, из тебя бы
вышел поэт, непременно поэт, — говорил старик.
— Уж и я его из виду потерял, — продолжал Зухин, — в последний раз мы с ним вместе Лиссабон разбили. Великолепная штука
вышла. Потом, говорят, какая-то история была… Вот голова! Что огня в этом человеке! Что ума! Жаль, коли пропадет. А пропадет наверно: не такой
мальчик, чтоб с его порывами он усидел в университете.
— Пожалуйста!.. Муж бесконечно рад будет вас видеть, — почти умоляла его дама, а потом, с некоторым величием раскланиваясь на обе стороны с почтительно стоявшими чиновниками,
вышла из церкви с
мальчиком, который все обертывал головку и посматривал на Сусанну, видимо, уже начиная разуметь женскую красоту.
— Собственное мое сердце, ваше превосходительство: я сам
вышел из людей бедных и знаю, что образование нам необходимее даже, чем богатым людям, и если на мои деньги хоть десять
мальчиков получат воспитание, так бог и за то меня вознаградит.